«Горжусь вами, мои родные!»

- Перед тем как рассказать о своём отце, Чупахине Иване Алексеевиче, хочу рассказать о своём дедушке и прадедушке, который прожил нелегкую короткую жизнь, сопровождающуюся несколькими войнами. Родился мой дед в 1898 году, работал кузнецом. Прошёл I-ю мировую войну, гражданскую, Великую Отечественную, был участником боевых действий в войне с японцами.

В 1898 году Лазарев Михей после открытия железнодорожного сообщения до ст. Кормиловка приехал в Омско-Тарскую губернию из Осиновского уезда Курской губернии (Украины) для разведки дела и в поисках свободной земли. Омско-Тарское губернское управление направило его в Кормиловку, где ему нарезали 24 десятины земли и выдали официальную бумагу от 03.08.1903 г., это дата основания д. Михеевка, соответственно, её название происходит от имени Михей. Кроме с. Сыропятское и д. Никитино, других деревень вокруг не было. В основном, все жители Михеевки были хохлами.

В 1899 г. сюда приехала и семья Чупахина Никанора Павловича, моего прадеда.

Его жена Аграфена (моя прабабушка) была родной сестрой Михея Лазарева. Прадед был мастером на все руки, он построил землянку, а его жена лечила людей. В их семье было четыре сына: Алексей (1898-1947 гг., мой дед), Иван, Григорий (убит на войне) и Василий (погиб в гражданскую войну).

На семью выделили землю — по 15 десятин на мужчину, итого 75 десятин. Позже на свет появились дочери Полина, Наталья и сын Тихон.

В 1907 году приехала семья Жильковых из Украины Николаевской области село Кашенка. Отец Иван Иванович (прадед со стороны бабушки), мать – Мария Марковна (прабабушка). Их дети — Андрей, Иосиф, Дмитрий, Ульяна, Надежда и Анна (1900 г.р., моя бабушка).

Анна Жилькова вышла замуж за Ивана Чупахина, в 1926 году у них родился сын Иван, мой отец. Нелегкой была судьба деда, многое довелось пережить ему и его семье, был участником гражданской войны, вернулся домой живым, а когда началась Вторая мировая, его снова забрали на фронт.

Анна Жилькова вышла замуж за Ивана Чупахина, в 1926 году у них родился сын Иван, мой отец. Нелегкой была судьба деда, многое довелось пережить ему и его семье, был участником гражданской войны, вернулся домой живым, а когда началась Вторая мировая, его снова забрали на фронт.

В декабре 1941 года дед со своими боевыми товарищами попал под Москвой в окружение. После успешного наступления немцы неожиданно оцепили их в брянских лесах. Дед вспоминал, что они сильно голодовали, ели что придется — ёжиков, грызли кору деревьев, в окружении были долго. После освобождения их поили тёплой водичкой с добавлением молока и сухарей, чтобы они не умерли, их желудки сильно усохли. Потом всех отмыли, одели, откормили, подлечили и снова отправили в бой.

Алексей Никанорович дошёл до Кёнигсберга, освобождал Белоруссию, Литву. После переформирования и короткого отдыха он был отправлен на войну с Японией в 1945 году. По пути ему разрешили заехать домой на 7 дней. Вернулся он в декабре 1945 года, т.к. пришлось наводить порядок в Китае. У него было ранение в колени обеих ног, раны долго не заживали. Во время войны зимой он долго ходил в валенках, они намокали, замерзали, потом начали болеть. Умер он в 1947 году в возрасте 49 лет.

Бабушка Анна Ивановна осталась с 4-мя детьми на руках. Старший Иван, мой отец, в это время служил в Германии. Бабушка всю жизнь трудилась в сельском хозяйстве, и дома было 50 соток огорода и большое хозяйство. Корову она держала до 80 лет, умерла в 1992 году.

С сыном Иваном (моим отцом) мой дед не мог встретиться во время войны, хотя они знали, что воевали недалеко друг от друга. Они встретились случайно, когда мой отец сопровождал демобилизованных солдат из Германии и заезжал в Михеевку. Папа вернулся домой только в 1951 году, его отца уже не было в живых.

В 2000 году делегация омичей-фронтовиков (40 человек) вернулась из поездки в Москву. В составе этой делегации был только один участник штурма Берлина – мой отец, старшина Иван Чупахин. Столица тепло встречала своих героев-защитников. Особенно поразил моего отца мемориальный комплекс на Поклонной горе. Именно там он увидел ещё раз на огромном полотне своего боевого командира, полковника Ф. Зинченко. На картине их «батя» как живой со звездой Героя инструктирует знаменосцев. Ведь это именно однополчане моего отца водрузили флаг над рейхстагом. Правда, их было много, а не двое, и не всем им довелось увидеть салют Победы. Далеко не всем. И всё-таки мой отец оставил на стене рейхстага свою подпись. Написал три слова: «Кормиловка – Берлин, Чупахин». Отец не любил рассказывать о войне. Когда я просила рассказать, он начинал, но потом резко отворачивался в сторону, махнув рукой, и говорил: «Всё, всё!».

Воспоминания о войне бередили душевные раны, это была для него такая боль. И только в преклонном возрасте кое-что отец смог рассказать.

Кормиловским РВК он был призван в армию 15.11.1943 года, ему было 17 лет. В 19 лет он командовал миномётным взводом, заменив раненого командира полка Фёдора Зинченко. Он дошёл до Берлина, а потом его ещё оставили служить в армии на долгие 6 лет — восстанавливать порядок в городе. Во время встречи отца с учениками Кормиловской школы я узнала, что он был миномётчиком. Вспоминал чаще всего не бои за Берлин, где минам в уличных проёмах было тесно. Они взрывались с оглушительным звоном, разлетаясь на мелкие железные брызги. И как в Берлине в них стреляли из каждого окна или подвала. Но на войне это не главное. Главное, он говорил, это то, что тебя ждут дома, кто рядом с тобой в бою. В полковой школе артиллеристов в Канске, кормиловских призывников было много: Павел Гаврилов из Дубровки, Николай Антипов из Малиновки, Алексей Андриященко из Станкеевки... И все они вернулись с войны живыми – здоровыми, потому, что их учили воевать фронтовики. Учили порой жестко и даже жестоко. Так, например, после сорокакилометрового марш-броска, когда все буквально валились с ног, поступала команда: "Воздух! Десять минут — окопаться!" И они окапывались. Это вошло в привычку и спасало на фронте. В ноябре 1944 года их ночью перебросили на новый оборонительный рубеж под городом Тарту (Эстония). Многие тогда из-за усталости окопчики вырыли маленькие. А на рассвете ударила вражеская артиллерия. Для тех, кто поленился, это был последний бой. Вот так в боевой обстановке беспечность обернулась большими потерями. Об этом мой отец, старшина запаса Иван Чупахин, говорил на встречах со школьниками, будущими защитниками России.

Иван Алексеевич вспоминал, как огрызалась огнем Варшава, как стволы минометов накалялись до такой степени, что их невозможно было коснуться рукой. О том, как с минометным стволом за плечами по узенькому понтонному мосту бежал через Одер. В воздухе противно свистели снаряды и бомбы. За мужество и героизм Родина 12 раз награждала моего отца боевыми наградами. Помню, еще совсем маленькой девочкой я рассматривала удостоверение на орден Отечественной войны II степени, которым отец был награждён за особое задание. Командир полка Федор Зинченко поручил им поддержать пехоту, захватившую плацдарм за Одером. Только они успели выдвинуться на исходную позицию, и сразу началась мясорубка — встречный бой. Отборные эсесовские войска, самоходные установки "Фердинанд". На два наших минометных расчета шли восемь "Фердинандов", стремясь в атаке смять нашу пехоту, обратить ее в бегство. Шли, да не прошли. Плацдарм они удержали. За этот страшный бой всех их и наградили орденами, двоих — посмертно.

Воспоминания отца:

«Апрель 1945 года. Немецкие фашисты упорно сопротивлялись, но каждый из нас чувствовал, что это их предсмертная ярость и агония. Мы не знали, какой именно день станет их последним, но что он недалек, были уверены. Каждому хотелось дожить до победы, вогнать свой «гвоздь» в гроб фашистского отребья. Велик был боевой порыв советских воинов. Война подходила к концу, и никому не хотелось в такое время погибать, но каждый из нас самоотверженно, не щадя жизни, бился с остервенелым фашистским зверем. Боялись, пожалуй, одного: как бы по ранению не попасть в госпиталь и по этой причине лишиться возможности участвовать в штурме Берлина. Помню, хотели меня в это время направить на трехмесячные курсы по подготовке офицеров. Отказался: «Что вы, — говорю, — до логова рукой подать, победа не за горами, а я — в тыл... Нет, останусь со взводом!»

А командовать им я начал еще в боях за освобождение Варшавы: заменил раненого командира. Вскоре мы оказались на Одере. Перед нами, минометчиками, была поставлена задача: переправиться через реку и во что бы то ни стало удержать с пехотой плацдарм на противоположном берегу. Под плотным огнем противника мы почти благополучно по шаткому настилу переправились через реку. Закрепились. Враг понимал опасность занятого нами «пятачка» и стремился всеми способами уничтожить этот наш трамплин к последующему броску.

Поредели ряды пехоты. И вся надежда была на нас.

- Ребята, держись! — подбадриваю бойцов. — Ни шагу назад!

Смотрю на них и чувствую: уцепились — не сдвинешь. Минометчики не дрогнули, били фашистов метко и не только удержали плацдарм, но и смогли незначительными силами расширить его. Потом к нам на подмогу подошли танки, другая техника, и дело пошло веселей. За форсирование Одера и удержание плацдарма я был тогда награжден медалью «За отвагу».

Вторую медаль «За отвагу» получил за участие в штурме вражеской столицы... Защищали ее отборные войска. Каждый дом приходилось брать с боем. Все улицы простреливались врагом, и нам с минометами было очень трудно маневрировать. Но отвага, находчивость, хитрость помогали нам успешно вести уличные бои.

Перебежав однажды улицу, мы вознамерились укрыться в подвале дома. Спустились вниз, а там полным — полно немцев. Нас — всего лишь несколько. Что делать? Не погибать же! Молниеносно сориентировались, взяли их не числом, а умением:

- Огонь! — крикнул. — Руки вверх, капут!

2 мая. Теплый, солнечный день. Мы в Берлине.. Взволнованно вслушиваемся в слова, льющиеся из рупоров:

- Берлин взят! Конец войне! Победа, товарищи!...

Радостные, кидаемся друг к другу, обнимаемся, целуемся, плачем... Победа! Долгожданная и дорогая!..

Через несколько дней меня назначили комендантом квартала. Со своими бойцами обследовал развалины, подвалы домов, собрал оставшихся в живых и обезумевших от горя берлинцев, объяснил им обстановку...

- Гитлер капут!

- Капут, — говорю, — всем фюрерам капут. Старой жизни вашей капут. Новую строить будем.

И начали строить ее с наведения порядка в квартале: с расчистки улиц, площадей.

Отец всю жизнь прожил в Кормиловке. Выйдя на пенсию, он был председателем совета ветеранов Кормиловки.

Получил 12 наград. Из них одна «За взятие Берлина» (награждён в 1946г.), другая «За освобождение Варшавы» (награждён в 1948 г.).